Vae victis!
Примечание от мастера:
написано чуть более крупным, чем обычно, почерком, с менее сильным наклоном вправо; кажется, что Майнольф старательно выписывал буквы, словно бы ему сложно было писать.
В очередной раз получил приказ проверить обстановку в баронстве Эберхардт.
Все ожидали, что к концу лета, когда поспеет жалкий, но все-таки урожай, крестьяне немного успокоятся, но этого не произошло. Они по-прежнему изничтожают остатки дичи в принадлежащих барону лесах, разбойничают на дорогах, не стесняясь нападать и на его милость Рудольфа фон Эберхардта, они также украли и забили его коня - и сожрали потом, а кости свалили грудой у ворот баронского поместья. В некоторых деревнях голод столь ужасен, что доносят о новых случаях людоедства. Я уже не раз и не два предлагал его милости разместить у него небольшой отряд Железной Стражи, чтобы укрепить его позиции, но он и слушать об этом не желает. Разумеется, ведь я для него безродный выскочка, незаслуженно получивший и титул, и звание, и, видимо, все боевые награды. Лестное мнение, ничего не скажешь!
Так или иначе, граф приказал, чтобы я в очередной раз явился к нему на помощь. На этот раз беспорядки особенно страшны в землях риттера Альберта фон Гайгера. В отличие от своего сеньора, он мне всегда рад и не чувствует себя униженным, получив мою помощь. Мне нравится этот вояка, прямой и простой, как старый меч. Увы, меч этот сломан. Его сын так и не вернулся с войны, и недавно его признали уже погибшим, а не пропавшим без вести. Это здорово подкосило риттера, его теперь почти не узнать - он похож на солдата, которому приказали сдаться в плен, и он вынужден был подчиниться. Странное впечатление. Я как раз собирался заехать в покосившийся дом Гайгеров и выразить свои соболезнования герру Альберту и его дочери, как мне прислали этот приказ. И я отправился в путь.
Пыльная дорога была сущим мучением: душно, жарко, мухи гудят над самым ухом и норовят усесться на лицо, кони бесятся от их укусов, да и люди звереют от жары. Лето будто спохватилось, вспомнив, что его время на исходе, и решило разом отдать все оставшееся тепло. Утро и день прошли спокойно, если это слово возможно применить к изнемогающим от жары всадникам, ругающим погоду и разбитую дорогу на чем свет стоит. Вечером жара спала, и мы немного приободрились. Почувствовали себя свободнее, однако, не только мы, но и притаившиеся у дороги разбойники. Для хорошо вооруженного отряда они не были серьезной угрозой, бой, который уместнее было бы назвать дракой, закончился совсем быстро, и все же, мне не повезло: я был ранен, причем весьма неудобно - в правую ладонь. Что же, вот и повод вспомнить, как держать перо в левой. Но самое скверное, что этот порез не позволяет мне достаточно крепко держать цвайхандер. В эти беспокойные дни такая вот глубокая царапина может сыграть роковую роль в поединке, так что по прибытии я первым делом одолжил у герра Альберта палаш поудобнее, вернее, не у него самого, а у его дочери, Аннелизе. Она весьма и весьма ловко владеет этим оружием, и мне даже совестно стало за свою невольную неуклюжесть, когда мы разминались с ней.
Дела в землях Гайгеров в самом деле обстоят из рук вон плохо. Почти все крестьяне ушли в леса или подались в разбойничьи шайки, зато те немногие, кто остались верными риттеру, готовы стоять за него до конца. На следующий день после моего приезда герр Альберт попросил меня составить ему компанию, когда он отправится объезжать свои владения. За этим я и приехал, так что кое-как перекусив, мы приступили к смотру. Впечатление от поездки у меня сложилось весьма удручающее. Голод, разруха, люди напряжены до предела и смотрят затравленно и зло, как голодные собаки, готовые броситься в любой момент. Вскоре мы столкнулись и с разбойниками. Герр Альберт даже проявил к ним некоторое сочувствие, узнав среди них нескольких бывших солдат, побывавших в тех же боях, что и он, так что мне пришлось напомнить ему, что мародерство и разбой в военное время караются только смертью. Не утруждая себя составлением официального приговора, я велел своим людям перевешать этих молодчиков на ближайшем обгорелом дубе.
Таким же образом мы обошлись и с шайкой, обосновавшейся на границе владений Гайгеров и Баумхауэров. Правда, на то, чтобы изловить и вздернуть всех этих мерзавцев, пришлось потратить целых трое суток. И это нам еще повезло, что один из этих выродков не выдержал пыток и согласился показать нам место, где его дружки устроили что-то вроде базы, хотя я бы назвал это скорее уж грязным логовом.
Всего я провел "в гостях" у герра Альберта пятнадцать суток. За это время мы повесили четыре десятка разбойников, утихомирили крестьян в трех деревнях, устроили показательную казнь кузнеца, изнасиловавшего дочку старосты, раздали людям немного зерна и солонины. Мне пришлось пообещать, что я вскоре приеду снова: те из крестьян, кто еще не начали считать меня чудовищем, видят в Железной Страже надежду на спокойствие. И все же, почти все они ужасаются количеству казней, пусть эти приговоры и были справедливыми. Они не хотят больше видеть смерть на каждом шагу.
Увы, справедливость, которую я несу в эти земли как капитан Железной Стражи, чаще всего вынуждена принимать именно эту форму. Я не жалею об этом. Я знаю и чувствую что делаю то, что следует.
написано чуть более крупным, чем обычно, почерком, с менее сильным наклоном вправо; кажется, что Майнольф старательно выписывал буквы, словно бы ему сложно было писать.
В очередной раз получил приказ проверить обстановку в баронстве Эберхардт.
Все ожидали, что к концу лета, когда поспеет жалкий, но все-таки урожай, крестьяне немного успокоятся, но этого не произошло. Они по-прежнему изничтожают остатки дичи в принадлежащих барону лесах, разбойничают на дорогах, не стесняясь нападать и на его милость Рудольфа фон Эберхардта, они также украли и забили его коня - и сожрали потом, а кости свалили грудой у ворот баронского поместья. В некоторых деревнях голод столь ужасен, что доносят о новых случаях людоедства. Я уже не раз и не два предлагал его милости разместить у него небольшой отряд Железной Стражи, чтобы укрепить его позиции, но он и слушать об этом не желает. Разумеется, ведь я для него безродный выскочка, незаслуженно получивший и титул, и звание, и, видимо, все боевые награды. Лестное мнение, ничего не скажешь!
Так или иначе, граф приказал, чтобы я в очередной раз явился к нему на помощь. На этот раз беспорядки особенно страшны в землях риттера Альберта фон Гайгера. В отличие от своего сеньора, он мне всегда рад и не чувствует себя униженным, получив мою помощь. Мне нравится этот вояка, прямой и простой, как старый меч. Увы, меч этот сломан. Его сын так и не вернулся с войны, и недавно его признали уже погибшим, а не пропавшим без вести. Это здорово подкосило риттера, его теперь почти не узнать - он похож на солдата, которому приказали сдаться в плен, и он вынужден был подчиниться. Странное впечатление. Я как раз собирался заехать в покосившийся дом Гайгеров и выразить свои соболезнования герру Альберту и его дочери, как мне прислали этот приказ. И я отправился в путь.
Пыльная дорога была сущим мучением: душно, жарко, мухи гудят над самым ухом и норовят усесться на лицо, кони бесятся от их укусов, да и люди звереют от жары. Лето будто спохватилось, вспомнив, что его время на исходе, и решило разом отдать все оставшееся тепло. Утро и день прошли спокойно, если это слово возможно применить к изнемогающим от жары всадникам, ругающим погоду и разбитую дорогу на чем свет стоит. Вечером жара спала, и мы немного приободрились. Почувствовали себя свободнее, однако, не только мы, но и притаившиеся у дороги разбойники. Для хорошо вооруженного отряда они не были серьезной угрозой, бой, который уместнее было бы назвать дракой, закончился совсем быстро, и все же, мне не повезло: я был ранен, причем весьма неудобно - в правую ладонь. Что же, вот и повод вспомнить, как держать перо в левой. Но самое скверное, что этот порез не позволяет мне достаточно крепко держать цвайхандер. В эти беспокойные дни такая вот глубокая царапина может сыграть роковую роль в поединке, так что по прибытии я первым делом одолжил у герра Альберта палаш поудобнее, вернее, не у него самого, а у его дочери, Аннелизе. Она весьма и весьма ловко владеет этим оружием, и мне даже совестно стало за свою невольную неуклюжесть, когда мы разминались с ней.
Дела в землях Гайгеров в самом деле обстоят из рук вон плохо. Почти все крестьяне ушли в леса или подались в разбойничьи шайки, зато те немногие, кто остались верными риттеру, готовы стоять за него до конца. На следующий день после моего приезда герр Альберт попросил меня составить ему компанию, когда он отправится объезжать свои владения. За этим я и приехал, так что кое-как перекусив, мы приступили к смотру. Впечатление от поездки у меня сложилось весьма удручающее. Голод, разруха, люди напряжены до предела и смотрят затравленно и зло, как голодные собаки, готовые броситься в любой момент. Вскоре мы столкнулись и с разбойниками. Герр Альберт даже проявил к ним некоторое сочувствие, узнав среди них нескольких бывших солдат, побывавших в тех же боях, что и он, так что мне пришлось напомнить ему, что мародерство и разбой в военное время караются только смертью. Не утруждая себя составлением официального приговора, я велел своим людям перевешать этих молодчиков на ближайшем обгорелом дубе.
Таким же образом мы обошлись и с шайкой, обосновавшейся на границе владений Гайгеров и Баумхауэров. Правда, на то, чтобы изловить и вздернуть всех этих мерзавцев, пришлось потратить целых трое суток. И это нам еще повезло, что один из этих выродков не выдержал пыток и согласился показать нам место, где его дружки устроили что-то вроде базы, хотя я бы назвал это скорее уж грязным логовом.
Всего я провел "в гостях" у герра Альберта пятнадцать суток. За это время мы повесили четыре десятка разбойников, утихомирили крестьян в трех деревнях, устроили показательную казнь кузнеца, изнасиловавшего дочку старосты, раздали людям немного зерна и солонины. Мне пришлось пообещать, что я вскоре приеду снова: те из крестьян, кто еще не начали считать меня чудовищем, видят в Железной Страже надежду на спокойствие. И все же, почти все они ужасаются количеству казней, пусть эти приговоры и были справедливыми. Они не хотят больше видеть смерть на каждом шагу.
Увы, справедливость, которую я несу в эти земли как капитан Железной Стражи, чаще всего вынуждена принимать именно эту форму. Я не жалею об этом. Я знаю и чувствую что делаю то, что следует.